В апреле Китай заявил, что надеется, что в будущем доллар будет заменен корзиной основных валют и товаров. Глава китайского Центробанка Чжоу Цзяочуань (Zhou Xiaochuan) подчеркнул, что нынешняя система, основанная на долларе, слишком уязвима перед финансовыми кризисами.

Китай подписал ряд своповых соглашений с другими центробанками, включая банки Аргентины, Южной Кореи, Индонезии, Малайзии и Белоруссии, сделав свою валюту доступной другим странам, если они исчерпают свои валютные резервы. На этой неделе Китай и Бразилия решили начать переговоры о ведении расчетов в двусторонней торговле в юанях и реалах, а не в долларах.

Однако изменения происходят не быстро. Статус доллара является результатом сильных экономических реалий, а не решения бюрократов. Но Китай агрессивно продвигается на важные долгосрочные рынки, и неожиданно в сухом остатке мирового финансового устройства мы увидели множество символов смещения экономической мощи с Запада на Восток.

Риторика Китая может быть безупречно многосторонней, но его цель - укрепить свои позиции в мировой экономике и ограничить возможности США оттаивать свои интересы. Однако в атаках Китая на господство доллара любопытно то, насколько они мотивированы краткосрочными внутриполитическими соображениями. При этом действительно важные вопросы, касающиеся модели роста китайской экономики и ее будущей роли остаются в стороне.

Правительство Китая внутри страны резко критикуют за $2 триллиона валютных резервов, около 70% которых вложено в американские государственные ценные бумаги. Почему страна, которая остается бедной, дает в долг богатой стране столько денег, задаются вопросом люди, особенно когда чиновники начинают говорить о неминуемом падении доллара. Пекин гневно реагирует и на предположения, то наращивание им валютных резервов способствовало оргии ликвидности на глобальных финансовых рынках.

Этот гнев можно понять - все склонны думать, что кризис возник в США. Однако зависимость Китая от доллара это ловушка, которую Пекин создал своими руками. Если бы курс юаня в последние годы рос быстрее, экономика, возможно, не демонстрировала бы запредельные темпы роста, но ее резервы не росли с такой скоростью, а переход к необходимому внутреннему спросу находился бы на более продвинутых этапах.

Если Китай хочет поднять глобальный статус своей валюты, ему придется произвести ряд непростых изменений. Начать с того, что юань не является полностью конвертируемым, и существует множество ограничений на ввоз и вывоз средств. Зачем бы бразильскому экспортеру получать оплату в юанях, когда долларом куда проще торговать?

Глобальный статус Китая был бы выше, если бы он мог давать в долг другим странам, например, США, в собственной валюте. Но пока в Китае не появится глубокий и открытый рынок бондов, учетные ставки на котором устанавливает рынок, а не правительство, на активы, оцененные в юанях, найдется ограниченное число желающих.

Если Китай действительно хочет поднять статус юаня и ограничить господство доллара, ему надо решать эти проблемы, а не подписывать беззубые соглашения об использовании юаня в двусторонней торговле.