Послужной список до Национального банка, первые впечатления от НБУ, главные новшества и наиболее актуальные вызовы для банковской системы, механизмы принятия решений и кадровая политика, а также личные доходы, связи и партийная принадлежность... Обо всем этом и многом другом глава Национального банка Сергей АРБУЗОВ рассказал в эксклюзивном интервью ZN.UA.

- Сергей Геннадиевич, вы уже почти полгода работаете в Национальном банке и два месяца - на должности его главы. Успели оглядеться, осознать меру ответственности? Она вас не пугает? Опыта хватит?

- Пугает? В какой-то мере, несомненно. Возглавлять Национальный банк - это действительно огромная и чрезвычайно серьезная ответственность. Но свой отдел впервые я возглавил еще в 19 лет, а в 22 - уже принял банк. Так что за это время как-то переболел ответственностью.

- Нацбанк знал уже немало молодых руководителей. Виктор Ющенко возглавил учреждение в 38 лет, Арсений Яценюк стал и.о. председателя в 30 лет. Что вселяет уверенность, что справитесь?

- На самом деле я занимаюсь банковским делом, как минимум, полжизни. Вам, наверное, известно, что моя мама, Валентина Арбузова, - банкир. Еще в советские времена она работала в Госбанке СССР, потом, в конце 80-х и начале 90-х - в Промстройбанке СССР, первым заместителем главы Донецкого облуправления - Джеммы Сергеевны Масловой. Нам с братом приходилось частенько бывать у мамы на работе, и что такое банк, мы знали не понаслышке.

Работать я пошел практически сразу после школы. Хотелось пойти на «свои хлеба», чтобы зарабатывать деньги. Мама отговорила, предложила пойти учиться, но сначала - попробовать, что такое работа в банке. Работая в банке стажером, пошел учиться в университет. Чтобы не бросать работу, перешел на заочное обучение.

Так что путь в банковском деле прошел сам - с самого низу и доверху.

- По любому пути намного проще идти, имея хорошую протекцию.

- Те, кто хорошо знает мою маму, так вопрос не поставят. Не знаю, как в других семьях, но если работаешь с родственником - это, наоборот, сложнее, очень сложно... Но у нас так сложилось: мы с братом пошли по стопам матери, начав работать с самого раннего юношества.

Потом, в 22 года, я принял филиал. Это был филиал Приватбанка в небольшом городе Донецкой области - Константиновке. Через несколько лет вывел его в лидеры по области.

- Тоже без родственных связей?

- Ну как мама или еще кто-то может помочь набрать клиентов? Денег им дать? Или сказать: „Заходите к моему сыну?" Глупости.

Чтобы разобраться, лучше всего поехать в Константиновку и расспросить, как это все было, каким был тамошний „приватовский" филиал до моего прихода. Приехав туда, я быстро наладил связи в местном исполкоме. Мне удалось забрать на обслуживание бюджет - специально ездил и добивался в Днепропетровске, а не в Донецке, хороших, льготных условий. За бюджетом потянулись предприятия.

К моменту моего ухода на обслуживании в нашем банке было 90% клиентов города. По прибыли мы держали второе-третье место по области, работая в далеко не самом густонаселенном и промышленно мощном городе.

Написав специальную компьютерную программу, мы создали и первую в Украине городскую базу для формирования коммунальных оплат. Собрав и презентовав эту базу городу, мы сделали и подробную его карту со всеми улицами. И жителями - в рамках проекта коммерческого банка пришлось провести и перепись населения.

Это все осталось, и люди наверняка это помнят. У большинства из них, хочется верить, остались хорошие воспоминания.

Потом меня пригласили в Укрбизнесбанк, тогда он назывался еще „Донеччина". Семь лет, с 2003-го, я руководил этим банком. Успехи учреждения тоже можно отследить по динамике его показателей. Но самое главное - даже во время кризиса банк, не прибегая к рефинансированию НБУ, не останавливал выплаты вкладчикам.

Вот почему я считаю, что справлюсь. Потому что работаю в банке достаточно давно и имею почти 15-летний опыт руководителя, причем успешный.

- То был опыт работы по другую „сторону баррикад"... Насколько сложно было перестроиться?

- Первая моя мысль, когда я пришел из коммерческого банка: человек, который назвал это учреждение банком, был немного не в себе. На самом деле, НБУ - это не банк. Это все, что угодно, - государственный институт, по уровню, сложности и тонкости управляемых материй намного опережающий любой госкомитет или министерство, но явно не банк.

Конечно, те знания и опыт, которые я получил в коммерческом секторе, сейчас мне очень помогают. Я четко понимал и сейчас понимаю, что банковской системе необходимо, от чего она страдает, какие показатели и собираемая отчетность чрезмерно усложнены.

Здесь очень мало коммерческих банкиров, и это, на мой взгляд, слабость Национального банка. Поэтому, чтобы просто уберечь себя от каких-то потенциальных проблем, чиновники зачастую чрезмерно усложняют процедуры и отчетность, не понимая на самом деле, для чего им это надо, и затем утопая в потоке идущих бумаг. По очень многим позициям нет объяснения, почему так, зачем нужен такой циркуляр или норматив. И только сейчас я разбираюсь и понимаю, что здесь можно по-другому развернуть показатели, понимая реальные риски.

И если вы видите, что происходит с банковским сектором сегодня, какую политику мы сегодня реализуем, то, наверное, нет такого банкира, который был бы этой политикой обоснованно недоволен.

Так, банки были услышаны и смогли решить свои основные проблемы, которые возникли из-за жестких требований (например, в отношении порядка формирования резервов и расчета регулятивного капитала).

Претензии небольших банков - третьей и четвертой группы - тоже сводятся в основном к нашумевшему законопроекту №0884. Когда мы собрали представителей этих групп, я задал вопрос: „Что вам сегодня нужно от регулятора, что бы вы хотели?" Ответ: „Убрать законопроект 0884". - „А что кроме него?" - „Законопроект 0884".

Основные претензии предъявлялись к требованию об увеличении минимального капитала для создаваемых банков до 500 млн. грн.

- А больше ведь ничего и не надо... Ведь они боятся, что завтра эта норма распространится и на уже действующие банки, и как минимум половина из них окажется выброшенной из рынка.

- Ну, не скажите. Разве им не нужен нормально работающий и прозрачный рынок рефинансирования, возможность не только привлекать, но и размещать в Нацбанке ресурсы по нормальным ставкам? Их не интересует порядок формирования резервов, необходимость удлинения ресурсной базы, защита от недобросовестных заемщиков и многое другое? Вот о чем надо было говорить. А люди твердили одно и то же, хотя я неоднократно повторял: „Я вам гарантирую, что действующих банков это не коснется".

Не я эту норму выдумал и написал, значит, не мне ее и лоббировать - раз. Я сам коммерческий банкир в прошлом и хорошо понимаю, что это вовсе не та мера, которая банковской системе сегодня супернеобходима, - два. И, тем не менее, все были настроены и пытались давить на нас настолько агрессивно, что пришлось занять принципиальную позицию. Хотя и близко не было задачи ущемлять чьи-то интересы.

Задача этой нормы - ограничить слишком легкий сегодня доступ на рынок как для людей случайных, так и для вчерашних обанкротившихся собственников, которые через подставных лиц открывают новые банки. Ведь человек, который может собрать 100 миллионов, далеко не всегда соберет 500. А если кто-то один или группа людей и сможет собрать, то это будет уже намного более серьезное и взвешенное решение.

А если еще проследить, чтобы эти 500 млн. капитала были реальными деньгами, тогда, поверьте, отношение сильно меняется. Тогда уже не менеджеры, а собственники приходят в НБУ и интересуются: как, по-вашему, дела в банке, нет ли там злоупотреблений? Отношение становится намного более серьезным. А если человек положил сто миллионов, а потом каким-то образом забрал большую часть обратно, - он по-другому к этому бизнесу относится. Нет надлежащего понимания ответственности...

- Забрал, потом опять положил, и так еще несколько раз... Помнится, были оценки, что банковский капитал процентов на 70-80 может быть фиктивным.

- Поверьте, это уже очень сложно. И можно смело говорить, что банковский капитал сегодня в основном отвечает требованиям Национального банка.

- Уставный или регулятивный?

- И тот и другой. При этом, если что-то сделали не по правилам, и менеджеры, и собственники берут на себя огромный риск.

Для перенесших кризис, действующих банков норма об увеличении „входного билета" на рынок выгодна: уже существующее место под солнцем автоматически растет в цене. В таком случае им будет легче и привлекать капитал, и продаться, если они увидят, что не тянут свой бизнес. Я всячески пытался убедить в этом своих коллег, но они, увы, мне пока не поверили.

- Но разве их опасения беспочвенны? По сложившейся практике, Нацбанк очень быстро подводит свою нормативку под установленные законом требования. Завтра 500 млн. станут минимальным порогом для открытия новых филиалов, послезавтра - для приема новых депозитов, еще через какое-то время - осуществления валютных операций...

- Отвечу так: если бы мы хотели усложнить жизнь каким-то конкретным банкам, у нас для этого предостаточно механизмов и без такого закона. Была задача упорядочить рынок и поднять в стоимости существующие активы.

Поверьте, мне было намного проще отказаться от законопроекта, который инициировал Стельмах, чем его лоббировать. Но законопроект очень важный, его принятие - это маяк МВФ, и его представители уже несколько раз поднимали этот вопрос...

- Именно норма об увеличении уставников до 500 млн.?

- Нет, помимо этой нормы там много других, в том числе о прозрачности собственности. 500 миллионов - это была инициатива НБУ. Но и говорить, что меня убедили в ненужности такого увеличения, тоже неправильно. Я спрашивал у Владимира Семеновича: „Почему пятьсот миллионов?". Он ответил: «Мы проверили, сколько стоит открыть банк за рубежом. И те, кто ссылается на европейские требования, - мол, в ЕС достаточно пяти миллионов для открытия банка - лукавят. На самом деле, на такие деньги можно только приписную кассу открыть или обменный пункт. А чтобы открыть нормальный функциональный банк с 70% общего перечня лицензий, как раз и надо не меньше 50 млн. евро.

Поэтому, кстати, „свежих" банков за рубежом практически нет - их очень сложно открыть. В основном продаются существующие.

Владимир Стельмах считает, что плодить сегодня новые банки, собственники которых опять через два года будут не в состоянии выполнять обязательства, дискредитируя систему, тоже непозволительно. И я его поддерживаю. Здесь у нас с Владимиром Семеновичем взгляды во многом совпадают.

От многих подходов, которые были приняты во время Стельмаха, мы уже отказались и ввели новые. И в монетарной политике, и в управлении банковской системой. Впрочем, это вовсе не означает какого-то конфликта в отношениях: мы достаточно часто общаемся, дискутируем. Да и в целом там, где это возможно, мы стараемся сохранять преемственность политики Национального банка.

- То есть банкам третьей и четвертой групп нечего бояться? Вы гарантируете?

- В обозримом будущем мы будем повышать требования к капитализации существующих банков только в соответствии с законом.

Задайте вопрос: зачем нам лоббировать этот законопроект в ВР, которая не хотела его принимать, поскольку там очень много собственников банков или еще как-то связанных лиц? Зачем мне биться с тем же Кабмином, которого тоже эти волнения не устраивают? Зачем воевать с банками, если можно просто ужесточить порядок расчета регулятивного капитала? И мне до сих пор непонятно, кому и зачем понадобилось сталкивать лбами, доводя дело до судов, банки и их регулятора.

Обидное непонимание, хотя я уже намного спокойнее отношусь к подобным вещам. Когда меняешься местами, очень многое выглядит по-другому и становится понятно. С позиции интересов системы и государства точка зрения на все эти вопросы сильно отличается от той, которую ты считаешь правильной, находясь в коммерческом банке.

- Кстати, если говорить о необходимости создать кому-то неприятности, то почему бы не создать их тем учреждениям, из-за которых небольшие банки сплошь и рядом называют ненадежными, кэптивными, „конвертами" и т.д. Вы работали в небольшом банке, неужели они все такие и не имеют права на жизнь?

- Главная задача регулятора - контроль за соблюдением законности операций и платежеспособностью банковской системы. А рынок должен быть представлен всеми видами банков.

На самом деле небольшие банки зачастую намного более стабильные, чем крупные и крупнейшие. Там намного меньше бюрократии, за счет более быстрой реакции и большей гибкости всегда находятся конкурентные преимущества. Системные банки тоже имеют свои преимущества. Поэтому я - за максимально возможную многоукладность системы.

- Вас не смущает ситуация, например, с Диалогбанком? Как могло случиться, что во время работы временной администрации в банке так резко росли активы и вклады, а теперь в нем снова временная администрация, и Фонду гарантирования „светит" перспектива компенсировать выведенные оттуда под присмотром НБУ активы?

- Мы понимаем, что произошло в этом банке, и ставим ряд ограничений, которые не позволят реализовать задуманную схему безнаказанно. Безвыездной надзор увидел эту ситуацию, и Нацбанк вмешался в процесс. Выехала проверка, была проведена соответствующая работа, и сегодня, если вы проверите, выплат нет. Дальше должны заниматься компетентные органы. Нацбанк же предотвратил реализацию задуманной схемы, и то, что хотелось сделать ее организаторам, не получилось. Сработали маяки...

- Почему же в других случаях они так часто не работали? Неужели правда, что надзор НБУ банально не справляется со своими функциями из-за слишком большого числа поднадзорных? Поэтому, якобы, и было задумано, с подачи МФО, радикально сократить их количество...

- На самом деле надзор у нас работает очень даже неплохо. Порой нас критикуют, предлагая ввести какие-то более прогрессивные западные методы. Но зачастую и признают, что многие требования НБУ, ранее активно критиковавшиеся, помогли сберечь систему во время кризиса. Поэтому сейчас они изучают наш опыт, а последняя миссия МВФ даже официально заявила, что „они не только приезжают научить и показать, но и сами учатся".