- Совет НБУ на прошлой неделе одобрил Принципы денежно-кредитной политики центробанка на 2018 год...

- Не только на 2018 год, но на 2018 год и среднесрочную перспективу. Мы все-таки уже отходим от практики, когда центробанк составлял их только на год и поэтому этот документ не очень отличается от предыдущего. В этом вся идея.

- Я так понимаю, они строятся на стратегии монетарной политики, которая была принята немного раньше?

- Да. Во время экспертных обсуждений и обсуждений с Советом НБУ мы также говорили о том, что идеально было бы вообще разделить документ на две части: стратегическую, которая почти не меняется, и более тактическую, которая говорит об особенностях проведения монетарной политики на следующий год. Даже в рамках одного этого документа мы пытались так сделать, чтобы сначала шла стратегическая часть, а затем тактическая. В рекомендациях Совета правлению указана разработка отдельного проекта стратегии.

- Как Нацбанк намерен в рамках одобренного документа реагировать на непредсказуемые изменения инфляции и, в частности, готов ли он после пересмотра прогноза инфляции в ноябре поднимать ставку?

- Национальный банк может реагировать на инфляцию и до пересмотра прогноза, если есть понимание тренда в целом.

Главный принцип инфляционного таргетирования – видение перспективы. То есть, мы не реагируем по факту, мы действуем исходя из того, что ожидаем в будущем.

Да, сейчас мы действительно проходим через эпизод ускорения инфляции, но этот рост сосредоточен в четырех товарных группах: табак, овощи, мясо и молочные продукты. Более 40% нынешнего роста индекса цен обусловлено именно этими товарами. В то же время, если посмотреть на их долю в структуре потребительской корзины, то она занимает всего 23,4%.

Если говорить в целом, инфляция имеет фундаментальные компоненты, которые действительно отражают ценовые факторы в экономике (спрос, безработицу и т.д.) - временные или сезонные.

Сейчас большинство факторов относятся именно к временным – погода, проблемы с дистрибуцией, повышение акцизов и рост экспорта мясомолочных продуктов, тогда как практика и теория инфляционного таргетирования говорят о том, что центральный банк должен реагировать на фундаментальные факторы - изменение инфляционных ожиданий, спроса в экономике и так далее.

Мы видим, что базовая инфляция остается относительно стабильной. Там также есть колебания: по результатам августа она выросла до 7,8%, тем не менее, на временном интервале в 15 месяцев она находится в диапазоне от 6% до 8%, то есть она недостаточно волатильна. Это говорит, что фундаментальное давление на цены является умеренным и это, соответственно, находит свое отражение в инфляционных ожиданиях.

Вы также знаете, что НБУ измеряет ожидания фактически всех групп: населения, банкиров, бизнеса, профессиональных аналитиков. По последним опросам, их ожидания относительно инфляции находились в диапазоне от 7% до 11%, во всех четырех группах. То есть они достаточно близко к ожиданиям НБУ.

Помимо этого, мы видим, что в ближайшее время будет некоторое замедление темпов роста цен, и если ситуация будет улучшаться, мы будем и далее смягчать политику.

Безусловно, если давление со стороны фундаментальных факторов усилится (из-за ожиданий, например, или фискальной экспансии), мы будем соответственно реагировать. Пока же нет оснований для повышения учетной ставки.

- Тогда, возможно, вы измените подход к прогнозированию инфляции? Есть ли риск того, что будущие поквартальные прогнозы не будут соответствовать действительности из-за подобных эффектов?

- Я занимаюсь прогнозированием более 10 лет, и вижу, что часто прогнозы не сбываются. Но дело не в том, что ваш прогноз должен исполняться каждый раз. Прогноз - это довольно эфемерная переменная, особенно в таких экономиках как Украина.

Главное, чтобы направление прогноза примерно соответствовало действительности. Что мы видим в этом году? Галопирующую инфляцию? Гиперинфляцию? Нет. Цифровые показатели прогнозов могут быть не совсем точными, но тенденция примерно такая. Подход к прогнозированию такой, каким должен быть, на квартальной основе. Должна быть транспарентность и предсказуемость.

- А такие факторы, как серая экономика и граждане, выезжающие на заработки и перечисляющие валюту, влияют на инфляцию? Насколько эти факторы могут быть фундаментальными?

- Если увеличивается количество людей, работающих за рубежом, то действительно увеличивается приток наличной иностранной валюты в страну. В этом году население продало около $2 млрд, в прошлом году было $2,5 млрд, и тут дело не только в росте доверия к гривне на фоне стабильности курса. Такие объемы продажи валюты, в том числе, отражают увеличение трансфертов от тех, кто работает за рубежом, и это соответствующим образом влияет на обменный курс и оказывает положительное влияние на инфляцию из-за удешевления импортных товаров. В частности, если мы посмотрим на категорию непродовольственных товаров (одежда, обувь и т.д.), то там цены не растут, а на некоторые позиции вообще снижаются.

- Тогда возвращаемся к Принципам денежно-кредитной политики: по вашим оценкам, приспособилась ли экономика к трансмиссионному механизму Нацбанка? Насколько быстро она реагирует на решение по учетной ставке?

- Она приспособилась лучше, чем я ожидал, но нет предела совершенству. Есть значительный потенциал к улучшению механизма монетарной трансмиссии. Мы это понимаем и над этим работаем.

В прошлом году ставка снижалась постоянно, и рынок это отражал, хотя и с определенным лагом. Но в ситуации этого года, когда мы снижали ставку, потом не снижали - здесь сложнее ситуация для рынка, его участники должны понимать, на чем основывает свои решения центральный банк. Мы часто повторяем, что ключевая ставка зависит не от фактического, а от прогнозируемого уровня инфляции. Это также означает, что когда банки меняют свои ставки, они должны ориентироваться не на текущий, а на будущий уровень инфляции.

Тем не менее, сейчас мы видим снижение профицита ликвидности банковской системы и также наблюдаем реакцию ставок: если раньше они находились у нижней границы нашего коридора (до 10,5% годовых), то сейчас они ближе к центральной точке. Это говорит о том, что заработал рынок межбанковского кредитования, там есть ликвидность и это способствует работе трансмиссионного механизма.

- Каковы ваши ожидания по рыночным ставкам до конца года?

- В первую очередь мы ожидаем, что правительство начнет тратить средства с Единого казначейского счета (ЕКС), мы уже не раз обсуждали с ним, что необходимо это делать ритмично. Но это зависит и от начала отопительного сезона, так как значительную сумму расходов составляют субсидии.

Помимо этого, значительные средства сосредоточили местные бюджеты, от которых мы также надеемся увидеть ритмичность в расходах.

Когда все эти средства будут уходить с ЕКС, они будут появляться на счетах банков, профицит ликвидности будет расти, а ставки, соответственно, снижаться.

Относительно кредитных ставок формула очень простая: кредитная ставка – это депозитная ставка плюс маржа банка. Депозитная ставка зависит от макроэкономических условий, и мы видим, что при стабильных ожиданиях (к концу года мы, все-таки, прогнозируем снижение инфляции) возможно дальнейшее снижение процентных ставок по депозитам.

Что касается маржи банков, то, поскольку банки в нее вкладывают все риски кредитной активности, это, скорее, вопрос эффективности законодательства, особенно в части защиты прав кредиторов, а также судебной реформы.

- А вы оценивали спред между инфляцией и учетной ставкой НБУ? Можно предположить, что в случае снижения в следующем году инфляции до 6%, то учетная ставка соответственно снизится до 8%, в зависимости от ширины этого спреда? Интересует также спред между учетной ставкой и ставками банков. Насколько он существенный, есть ли возможность его сузить?

- Для начала необходимо напомнить, как центральный банк принимает решение относительно учетной ставки – он, прежде всего, смотрит на инфляцию через 12 месяцев. Это, однако, не означает, что при прогнозе инфляции на следующий год в 6%, учетная ставка также должна быть 6%.

Во-первых, все зависит од того, какая у нас монетарная политика – сдерживающая (жесткая), или стимулирующая (мягкая). Мы уже не раз отмечали, что в условиях постепенного восстановления экономики Украины и необходимости снижения инфляции до целевого уровня, мы придерживаемся умеренной политики с некоторым ужесточением в случае потребности.

Во-вторых, мы также должны принимать во внимание наличие так называемой "нейтральной реальной процентной ставки", отражающей премию за риск страны и другие факторы. Премия за риск в Украине снижается, о чем свидетельствует успешное размещение суверенных еврооблигаций, но она все еще является положительной. По оценкам моих коллег, в настоящее время уровень нейтральной реальной процентной ставкой находится в пределах 2-3%. Если прибавить к ней ожидаемую через 12 месяцев инфляцию (прогноз НБУ на конец сентября 2018 года - 6,5%), следовало бы ожидать учетную ставку на уровне 9-10%. Но у нас учетная ставка составляет 12,5%, что и отражает сдержанность НБУ в монетарных решениях.

Что касается связи между процентными ставками банков и учетной ставкой НБУ, мои коллеги как раз недавно анализировали это взаимоотношение на примере других стран. Скажем так: такой спред не должен быть слишком широким, но будет он выше или меньше – зависит от многих факторов.

Ситуация, которую мы сейчас видим по соотношению депозитных ставок с ключевой ставкой, в целом, нормальная и не вызывает обеспокоенности. Если посмотреть на индекс ставок по трехмесячным депозитам, в настоящее время он находится на уровне 13,3% годовых, на 12 месяцев – 14,6% годовых, то есть, ставки находятся в коридоре ставок Нацбанка.

- Ожидаемый в текущем году выход инфляции за рамки ранее установленного ориентира, отразится ли это на ВВП к концу года?

- На номинальном ВВП это действительно отразится непосредственно, так как номинальный ВВП увеличивается вместе с ростом цен. Что касается роста реального ВВП, там связь не такая прямая. Рост экспорта, тех же мясомолочных продуктов, в дальнейшем окажет положительное влияние на экономику. В то же время это негативно влияет на инфляцию в краткосрочном периоде.

- Премьер-министр во время презентации проекта госбюджета отметил наличие потенциала роста ВВП в 2018 году сверх ожидаемых 3%. Есть ли у НБУ подобные оптимистичные ожидания, помимо официального прогноза?

- Мы видим, что в этом году мы несколько консервативно оценили влияние блокады на рост ВВП. Данные за второй квартал и некоторые показатели за третий свидетельствуют, что ситуация лучше, чем мы ожидали. В частности, заметно активное восстановление металлургических предприятий, что связано с их быстрой адаптацией к новым условиям работы, в которых они оказались в результате разрыва торгово-транспортных связей на востоке страны, плюс у них очень активный внешних спрос. Оптимистичная статистика также в сельском хозяйстве: хотя сбор урожая и отстает от показателей прошлого года, наши ожидания были еще хуже, поскольку погодные условия оказались в этом году неблагоприятными. Поэтому мы видим, что уже к концу 2017 года экономика может возрасти больше, чем мы ожидали.

- А когда возможен пересмотр соответствующего прогноза?

- Все макроэкономические показатели пересматриваются в одном пакете. То есть, это новый макроэкономический прогноз, который мы с коллегами будем обсуждать где-то с начала октября. Затем он будет обсуждаться на монетарном комитете, и будет презентован в кратком формате на монетарном брифинге 26 октября. Через неделю после брифинга будет обнародован новый инфляционный отчет, где новый прогноз будет представлен в широком формате.

Что касается следующего года, действительно есть потенциал для более быстрого восстановления экономики, чем мы ожидаем. Он может быть реализован при наличии одного из двух условий: первое – это значительный рост внешнего спроса, о чем сложно говорить однозначно. Мировая экономика сейчас восстанавливается, но вряд ли стоит надеяться, что мы сможем вернуться в благоприятные 2005-2007гг, когда Китай "рос" на 10% и выше.

Другое условие – это детенизация экономики. Она должна стать результатом тех реформ, которые заложены в программу сотрудничества Украины с МВФ. По оптимистичному сценарию, при условии продолжения сотрудничества с Фондом и сохранения стабильного доступа Украины к внешнему долговому рынку, а также ускорения притока иностранных инвестиций, мы можем постепенно прийти к темпам роста 5-6% через два-три года.

- Первый заместитель директора-распорядителя МВФ Дэвид Липтон после официального визита в Киев отметил, что Украина должна воспользоваться восстановлением мировой экономики. Что имелось в виду, он ожидает рост ВВП сверх вашего прогноза на 2018 год?

- Я думаю, он имел в виду, что Украина должна наращивать экспортный потенциал, выходить на новые рынки, что, по сути, уже происходит. Можно еще раз отметить рост экспорта мясомолночных продуктов, а также активизацию торговли в некоторых сегментах машиностроения, трубной промышленности, IT-услуг и других секторах. То есть, мировой спрос постепенно растет, и нам необходимо этим воспользоваться.

Помимо этого, если мы посмотрим на ситуацию с экспортом, она несколько улучшилась по сравнению с тем временем, когда мы зависели от одного только рынка – России или СНГ в более широком формате, – а также от нескольких товаров – зерновые и металл. Сейчас мы видим, что есть диверсификация экспортных товаров, растет доля экспорта в Европу, Азию, подписано соглашение о зоне свободной торговли с Канадой. То есть, в целом условия являются весьма неплохими.

Поэтому, мне кажется, Д.Липтон имел в виду, что Украина должна улучшать бизнес-климат в стране, и далее проводить структурные реформы, поскольку это будет способствовать усилению конкурентоспособности украинских товаров на глобальном рынке. После девальвации национальной валюты Украина стала весьма конкурентоспособной в плане заработной платы, но у нас остается нереализованным потенциал относительно повышения продуктивности труда и других факторов производства. Это как раз очень важно и это зависит от бизнес-климата, от сокращения регуляций, принятия законов, направленных на возобновление кредитования и другого.

- То есть, о каких-либо конкретных показателях речь не шла?

- Увидим. Через месяц будет представлен прогноз МВФ, может, там будут новые показатели, поскольку, как я понимаю, показатели роста глобальной экономики действительно улучшаются.

- Возвращаясь к принципам денежно-кредитной политики. Есть ли среди них механизмы стимулирования кредитования, на чем в последнее время настаивают и глава правительства, и депутаты?

- Об этом в принципах есть упоминание. Мы упорно работаем и изучаем, какие механизмы поддержки долгосрочной ликвидности банков мы можем применить.

Вместе с тем, независимо от того, к какому решению мы в итоге придем - своп или какие-либо кредиты с плавающей ставкой - это не будет целевым финансированием проектов. Это будет механизм обеспечения банков длинным ресурсом. Для них все еще актуальна проблема привлечения "длинных" денег: они привлекают депозиты с более коротким сроком, чем выдаваемые кредиты. Поэтому вся философия нашей монетарной политики, а также политики финансовой стабильности, направлена на повышение срочности средств.

Мы ранее уже внедрили механизм ELA (emergency liquidity assistance), который рассчитан на то, чтобы нормальный, платежеспособный банк, у которого возникли какие-либо краткосрочные сложности с ликвидностью, мог обратиться в центробанк за поддержкой. Но это срочный механизм. В прошлом у банков не было гарантии, что они смогут получить рефинансирование в НБУ, даже под обеспечение облигаций внутреннего государственного займа (ОВГЗ). Сейчас такая неопределенность снята, хотя сейчас никто и не обращается за рефинансированием. Мы за последние несколько месяцев не выдали ни одного кредита рефинансирования, даже овернайт и даже в условиях, когда снижался профицит ликвидности. Это говорит о том, что межбанковский рынок начал работать лучше. Банки уже не идут в Национальный банк, а предпочитают работать на межбанковском рынке, поскольку процентная ставка по кредитам рефинансирования НБУ – это предельная ставка, процентные ставки на межбанковском кредитном рынке ниже.

Теперь мы работаем над механизмом поддержки долгосрочной ликвидности. Но еще раз подчеркну - это только опосредованный механизм стимулирования.

Другой проект - это решение проблемы нерабочих кредитов (NPL), что будет способствовать возобновлению кредитования. Уровень проблемных кредитов в банках превышает 50%. Эти проблемные кредиты сосредоточены в основных украинских бизнес-группах. Именно решение этой проблемы с неработающими кредитами станет еще одним шагом на пути к восстановлению кредитования.

- Вы упомянули о свопе. Это будет процентный или валютный, или оба инструмента?

- Мы сейчас говорим о валютном свопе, но процентные свопы также есть в планах. Есть потенциальная линейка инструментов, которые мы можем использовать. Мы с банкирами это уже обсуждали, но пока только на уровне идеи.

- И как быстро могут быть анонсированы соответствующие инструменты?

- Пока нет определенных сроков. Мы ожидаем изменения некоторых регуляторных актов и усовершенствования наших IT-систем.

- Другой момент, который интересует – это макро и микропруденциальный надзор. Учитывая возможное принятие в скором времени земельной реформы, что может повлиять на стоимость активов, какие инициативы планируются в этом направлении?

- В Принципах мы старались четко определить связь между двумя главными целями центробанка – поддержанием ценовой и финансовой стабильности. То есть стабильная макроэкономическая и ценовая ситуация положительно влияет на финансовую систему, показатели деятельности банков. С другой стороны, стабильная финансовая система повышает эффективность монетарной политики.

Что касается макропруденциального инструментария, то мы сейчас разрабатываем стратегию макропруденциальной политики.

Действительно, одной из главных задач центрального банка, сейчас, после очистки банковской системы, является построение эффективной системы надзора. При этом на всех уровнях – и микро, и макро. Именно это сейчас происходит. Многое мы уже воплотили – это и новое постановление по кредитному риску, и новые правила по финансовому мониторингу. Сейчас мы готовимся с нового года установить новые нормативы относительно ликвидности – liquidity coverage ratio. В целом, мы сейчас пытаемся следовать базельским стандартам и очень активно работаем по этому вопросу с Базельской группой. Это – приоритет для Национального банка.

Что касается земельной реформы, я бы не выделял ее, как такую, которая потребует введения определенных макропруденциальных инструментов. Главное в этой реформе то, что будет еще один рыночный актив, который повысит потенциал банковской системы, поскольку является отличным залогом. Поэтому, важно не создавать дополнительные преграды для функционирования банковской системы на земельном рынке.

- Но все-таки у нас раньше не было рынка земли, чтобы можно было рассчитывать на быструю и эффективную оценку этого актива.

- У нас раньше и инфляционного таргетирования не было, как и многих других вещей. Пример Национального банка свидетельствует, что все можно урегулировать, если это будет спокойно и тщательно анализироваться и обсуждаться с участниками рынка.