Россия и Китай давно уже не составляют единого социалистического лагеря, однако положение в этих авторитарных националистических странах в последние годы стало весьма сходным. Их объединяют стойкое нежелание принимать либеральную демократию западного образца и стремление к "стабильности" в кругах элиты, полагает обозреватель The Financial Times Гидеон Рахман.

Во времена холодной войны казалось вполне естественным валить Россию и Китай в одну кучу, однако и теперь эти две страны вновь занимают сходные идеологические позиции, указывает он. Россия и Китай разными путями пришли к весьма похожим политическим доктринам. Внутренняя политика строится в авторитарном стиле в сочетании с быстрым экономическим ростом и национализмом. Оба государства считают, что их растущая экономическая мощь - подспорье для восстановления своих позиций на международной арене после пережитых унижений. Оба проповедуют доктрину безраздельного уважения к национальному суверенитету.

Основой курса на энергичное утверждение своих интересов является экономическое положение. Китай - это промышленный колосс, государство - фабрика. Российский экономический бум держится на более шаткой опоре - росте цен на нефть и газ. Но обе страны прямо - таки купаются в наличных.

Тот факт, что они хорошо живут, обходясь без принципов либеральной демократии, влечет за собой все более уверенный отказ от западных политических моделей. И в России, и в Китае официальные власти делают упор на такое понятие, как стабильность, а либерализацию политической системы приравнивают к хаосу и всячески ее избегают.

Когда холодная война закончилась, на Западе многие предположили, что вместе с ней завершились и идеологические споры: в истории поставлена точка, Россия и Китай приняли капитализм. Ожидалось, что в свою очередь это породит средний класс, который потребует политической свободы.

Действительно, обеспеченные люди появились, однако средний класс в России и Китае куда больше интересуется плазменными панелями и импортными автомобилями, чем свободой прессы или новыми политическими движениями, указывает Рахман. В России до сих пор пресса значительно свободнее, чем в Китае. Положение на этом фронте ухудшается, но это заботит лишь горстку интеллектуалов. Официальная пропаганда старательно подкрепляет страх перед нестабильностью, и без того свойственный россиянам и китайцам, что порождает аполитичность.

В обеих странах политический строй обвиняют в том, что он плодит коррупцию и игнорирует экологические проблемы. Кроме того, обе страны ныне столкнулись с классической проблемой авторитарных режимов: как осуществить смену руководства, не спровоцировав опасную междоусобицу в верхнем эшелоне власти?

И российская, и китайская элиты стараются подтвердить свою легитимность, заявив о себе на мировой арене. Власти пропагандируют популярную в массах идею: экономическая мощь - залог того, что Запад больше не будет помыкать страной. Китай упорно повторяет, что будет воевать, лишь бы предотвратить провозглашение независимости Тайваня, - и эта позиция пользуется популярностью. Российскому же народу нравится, когда Путин грубит американскому президенту.

Российский и китайский национализм, опирающийся на экономическую мощь, ставит перед Западом очевидные внешнеполитические дилеммы. Они касаются как практических, так и философских вопросов.

На практическом уровне западным державам необходимо решить, насколько жесткую линию они должны проводить в случае очередного обострения отношений. FT указывает и на множество других вопросов: насколько рьяно Западу следует скандалить по поводу прав человека? Что делать, когда российские и китайские "государственные инвестиционные фонды" пытаются скупить западные компании? Какие меры принять в связи с тем, что Россия и Китай часто блокируют усилия Запада в Совете Безопасности ООН?

По мнению Рахмана, это ставит и более общие вопросы: ошибался ли Запад, предполагая, что глобализация и экономический рост в конце концов приведут Россию и Китай к либеральной демократии? Угрожают ли новая Россия и новый Китай интересам Запада?

Пока давать определенные ответы на эти вопросы слишком рано, резюмирует обозреватель. Китай и Россия вновь бросают Западу идеологический вызов. Но, возможно, авторитарный национализм, опирающийся на крупные валютные резервы, будет лишь переходным этапом на долгом пути к либеральной демократии.

Вероятен и другой вариант: этот национализм окажется куда долговечнее и жестче. Не зря заставкой на компьютере Дмитрия Пескова, официального представителя российского президента, служат цитаты из романа Джорджа Оруэлла "1984": "Большой Брат следит за тобой", "Война - это мир", "Свобода - это рабство", "Незнание - сила". Быть может, в будущем Россия и Китай окажутся ближе к антиутопии Оруэлла, чем к демократии.